Убить дракона - Страница 11

– Давай еще раз пройдемся по всем пунктам, – предложил барон и, не дожидаясь ответа начал перечислять: – Она образованна, умна и разбирается в медицине. Ее манерам могут позавидовать многие придворные дамы, знает французский…

– И английский, – меланхолично добавил Костилье. Его интерес вновь был обращен на танцовщиц.

– Это точно? – вскинулся посол.

– Я слышал, как она поет, – пояснил секретарь. – Песня называется Yesterday.

– И английский, – эхом повторил де Тотт. – Не слишком ли много для простой невольницы из диких степей?

И этот вопрос Ив Костилье слышал от своего патрона за последние дни не в первый раз. И не в первый раз оставил его без ответа.

– Ив, мальчик мой, принеси-ка мне еще шампанского! – донесся мелодичный голос одалиски.

Молодой человек стремительно поднялся из кресла и, покраснев под насмешливым взглядом барона, устремился с бокалом в руке в дальний конец залы. Франсуа де Тотт вернулся к посланию крымского агента, задумчиво перекатывая между пальцев монету с профилем Екатерины II.

– Какой интерес в этом деле у фон Рексена? – вслух озвучил он свои мысли. Мелькнувшая следом неожиданная идея заставила его прищелкнуть пальцами от восторга. Нетерпеливо забарабанив по столу, барон приказал вернувшемуся помощнику:

– Принеси мне карту Запорожской сечи!

Недолгое ожидание было скрашено бокалом превосходного картезианского шартреза, а когда карта с легким шорохом развернулась на столе, тонкий ухоженный палец с фамильным перстнем требовательно ткнулся в небольшой кружок.

– Здесь ее похитили? Ив Костилье молча кивнул.

– Вторая невольница сказала, что в тот вечер наша незнакомка была у нее в гостях. Как называется этот… хутор?

На последнем слове посол споткнулся, вспоминая непривычное название населенного пункта.

– Камышовая балка, – подсказал секретарь.

– Нет… – поморщился барон, сетуя на недогадливость помощника. – Тот, откуда она пришла?

– Берестовка, – поправился Костилье.

– А вот теперь смотри, – ноготь указательного пальца проделал короткий путь по карте и остановился на заштрихованном красным цветом кружке. – Десять верст от хутора. Что это?

– Ставка гетмана запорожцев, – недоуменно пояснил секретарь. Батурин – надпись на карте говорила сама за себя, и вопрос был риторическим.

– А кто сейчас гетман? – продолжал допытываться барон.

– Генерал-фельдмаршал Кирилл Разумовский. Участник дворцового переворота 1762 года, в результате которого взошла на трон Екатерина II, – блеснул познаниями Ив Костилье.

– И родной брат Алексея Разумовского, – довольным тоном продолжил посол. – Тайного супруга императрицы Елизаветы.

– Значит… – вскинулся в догадке секретарь.

– Значит, слухи о дочери царицы верны! – подытожил барон. – И смерть мурзы Кель-Селима лишнее тому доказательство: русские отомстили за похищение.

Монета с профилем императрицы волчком закружилась по столу. Франсуа де Тотт довольно потер руки: попавшая в руки французов невольница меняла все расклады в европейской политике. Каким образом – об этом посол еще не задумывался, но козырь из рук выпускать не собирался.

– А что она делала в ставке гетмана? – задал резонный вопрос Костилье.

– Вот это нам с тобой и предстоит выяснить, – задумчиво потер переносицу барон, принимая из рук слуги чашку ароматного кофе.

Лысый турок, в прошлом – толмач при магистратуре, а ныне правоверный мусульманин, сменивший христианскую веру после трех лет неволи, неслышно удалился. Вечером того же дня он сидел в кабинете российского посла в Оманской империи Обрескова Алексея Михайловича…

* * *

Разудалая тройка, весело звеня бубенцами, пролетела по Царскому селу и, скрипнув полозьями, остановилась у парадных лестниц дворца. Никита Панин грузно вывалился из экипажа, тщательно отряхнул от снега сапоги и неспешно поднялся по мраморным ступеням мимо вытянувшегося в струнку гвардейского караула. Войдя в Малую белую столовую, жарко протопленную изразцовой гамбургской печью, самый сановитый вельможа империи поклонился государыне и, дождавшись приглашения, присоединился к утреннему чаепитию. Когда озябшие покрасневшие руки отогрелись горячей пиалой, он выложил на стол депешу от Обрескова.

– Еще одна наследница на престол? – бегло пробежавшись глазами по тексту, язвительно спросила Екатерина II и скомкала в руках разорванный конверт.

Григорий Орлов, фаворит императрицы, обмакнув золотистый блин в вазочку с черешневым вареньем, мрачно дополнил:

– Они нынче размножаются, как тараканы.

Панин не вмешивался, ожидая указаний. На его вопросительный взгляд, Екатерина ответила коротко:

– Отправьте срочную депешу в Стамбул.

– Что отпишем?

– Схватить бродяжку! Орлов небрежно уточнил:

– Пускай выкрадет. Прошлый раз ему это удалось.

– Но тогда турки отбили самозванца! – возразил Панин.

В 1747 году армейский поручик Обресков участвовал в тайном похищении Федора Иванова, выдававшего себя за сына царя Ивана Алексеевича. Операция в центре Константинополя прошла успешно, но по дороге янычары сумели вызволить самозванца из плена. Однако таланты поручика не остались без внимания, и он был пожалован чином секунд-майора. Через несколько лет, уже в звании надворного советника, он вернулся в Османскую империю в ранге резидента.

– И что ты предлагаешь, Никита Иванович? – осведомилась императрица.

– Выкупить.

Граф Панин многословностью не отличался. Фаворит при этих словах презрительно усмехнулся – рациональному подходу вельможи он предпочитал силовые методы. Сплюнув косточку на широкую ладонь, он ехидно спросил: